У каждого человека своя судьба: кто-то её сам строит, а кому-то всё предначертано свыше. Великая Отечественная война сломала не одну детскую жизнь, оставив  без самого дорогого – родителей. Жительница агрогородка Клястицы Людмила Леонидовна Петрова  в три года осталась без мамы и папы в блокадном Ленинграде. О том, как складывалась дальнейшая жизненная линия моей собеседницы, наш разговор. 

Потерянное
детство

Людмила Леонидовна Петрова родилась в Ленинграде, на Васильевском острове. Тихая размеренная жизнь не предвещала трагических событий, но война внесла свои коррективы…  
–О родителях я практически ничего не знаю. Когда началась блокада Ленинграда, сначала умерла мама, а потом от голода и старший брат, – рассказывает Людмила Леонидовна. – Я осталась совсем одна. Что я делала одна в квартире, сколько там прожила – не знаю. Однако очень хорошо врезались в память картинки моего пребывания в детском доме. Возле него протекала река Волга, очень часто по ней ходили пароходы. Уже потом, когда решила узнать больше о своём детстве и сделала запрос в Красный Крест России, этот кусочек воспоминаний стал отправной точкой. Я получила очень быстро ответ, где было написано: «… согласно данным картотеки воспитанников детских домов значится: Петрова Людмила Леонидовна, 1939 года рождения … беспризорная, 20 июля 1942 года направлена в детский дом с. Якубовка Бутурминского района Горьковской области».
О детском доме остались не совсем  радужные воспоминания. Холод, голод. Не дай Бог... Помню, что всё время хотелось тепла и еды. Нормальной одежды и обуви не было. Когда выходили на улицу, нам давали какие-то телогрейки, которыми мы обвязывались. Нас там таких замёрзших и голодных был не один десяток. Очень отчётливо помню, как мы объедали все листочки с горшечных цветов на подоконниках: мы их обрывали и с жадностью глотали, какими бы горькими они ни были.  Жили в помещении, похожем на барак, спали на длинных полатях, прижимаясь друг к дружке.  
А как учились! Газеты вместо книжек. Учитель скажет найти, например, букву «о», вот мы сидим, пальцем водим и находим нужную букву. Вместо прописей тоже газеты. Один карандаш на несколько человек.
В детском доме я пробыла до 1947 года. Помню, всем воспитанницам к Первому мая начали шить платья, простенькие, ситцевые. Сколько было радости!  Но я так и не получила своего наряда, потому что 27 апреля за мной приехала тётя, мамина родная сестра.  Она в Ленинграде жила с нами, а когда началась война, ушла на фронт. После войны тётя меня разыскала и приехала в детский дом.
Хоть я и жила в тётиной семье, но всё равно не хватало родительского тепла и ласки. Кстати, я узнала немного о своей маме. Маму звали Татьяна Ивановна Никитина . Родилась она на Псковщине в деревне Дворьково.
 Долгое время я жила без документов, только в десятом классе мне их сделали. Школу заканчивала в Могилёвской области (тётя с семьёй жила в деревне Борки), в старших классах пришлось учиться в школе соседней деревни, а это за двадцать пять километров. Поэтому жила на квартире, а на выходные ходила пешком в Борки.

Семейная жизнь

После школы Людмила Леонидовна сразу устроилась на работу на торфозавод «Гончанское» Могилёвской области. Там и встретила своего будущего мужа.  
–В  Россонском районе у мужа были друзья, которые пригласили его на работу в леспромхоз в Ковали. Это было в марте 1964 года.  Сначала жили на квартире, ютились в хозяйской кухне. Старшей дочке Ирине в то время исполнилось четыре годика, а сыну Саше всего полтора месяца. Потом нам дали комнату в общежитии, а затем отдельную квартиру. Так в Россонском районе наша семья пустила корни, – рассказывает женщина. – В Ковалях родились и младшие дети – Михаил и Виктория.  
Тридцать лет Людмила Леонидовна отработала киномехаником в Ковалёвском леспромхозе.
–Тогда в конце деревни у нас был клуб. На фильмы приходили целыми семьями. Часто бывало и такое, что протолкнуться в помещение невозможно– желающих посмотреть новую картину всегда было много. Потом ещё семнадцать лет отработала поваром в местной школе. Кормила вкусными обедами школьников. Для ребятни я была просто тётя Люся. Раньше деревня цвела, а теперь всё приходит в упадок: нет того леспромхоза, школы, старики умирают, молодёжь разъезжается, – с горечью в голосе отмечает моя собеседница. –  Поэтому дети предложили мне переехать в Клястицы, всё-таки центр сельского Совета, да и автобусное сообщение регулярное. Купили мне маленький домик. Большое им за это спасибо.

«Мама, возьми
 меня на ручки»

Рассказывая о семье и детях, Людмила Леонидовна показывает мне фотоальбомы. Здесь самые значимые события: дни рождения, свадьбы и просто семейные встречи.  Среди фотографий лежат письма. Одно из них женщина берёт и начинает читать:
«Здравствуй, мама! Решил написать тебе письмо. Время летит быстро, и только вот сейчас подумал, что слишком часто откладываю это письмо на потом. Служба как всегда. Может, слышала, как у нас 8 октября упала ракета ( я имею ввиду по новостям). Мы держали в новостях два дня первую полосу…». При чтении этих строк, глаза Людмилы Леонидовны постепенно наполняются слезами.  Немного успокоившись, она начинает свой рассказ:
– Это письмо моего приёмного сына Саши. Он закончил Военно-космическую академию в Санкт-Петербурге. Теперь живёт в Архангельской области. У него своя семья, уже двое деток, но меня не забывает.  Когда, по сути, чужой человек называет тебя мамой, это дорогого стоит, – дрожащим голосом говорит женщина. – У тёти, которая меня воспитывала, было пятеро детей. У каждого из них жизнь сложилась по-разному. Когда тётя умерла, и я приехала на похороны, ко мне подошёл маленький невзрачный мальчик (сын моего двоюродного брата) и тоненьким, чуть слышным голосом попросил: «Мама, возьми меня на ручки». Я его взяла на руки, а он так сильно ко мне прижался. В тот момент сердце как будто разорвалось на части… Ну как я, узнавшая, что такое сиротство, могла оттолкнуть невинного ребёнка? Ему тогда было 2 года и 8 месяцев. Вот так я его и привезла в Ковали. Он здесь ходил в школу. Потом его отец опомнился, и когда Саша был в восьмом классе, он его забрал к себе. Но до сих пор Саша называет меня мамой… Он всегда мне пишет письма, постоянно присылает фотографии. Это мой пятый ребёнок. Ведь от меня он получил первые азы: что такое жизнь, как жить в семье. Я никогда его не оличала от своих детей, не обделяла вниманием, поэтому до сих пор у нас сохраняются тёплые отношения.

«Живу жизнью детей...»

–О муже я всегда вспоминаю с теплотой. Он работал в леспромхозе механиком. В 1990 году умер по болезни, так до сих пор я и живу одна. Когда муж умер, у меня на руках осталась семилетняя дочка Вика. Я делала всё, что могла, только чтобы она ни в чём не нуждалась. Старалась вдвойне  дать  Вике тепла и любви, чтобы она не чувствовала, что растёт без отца. Думаю, у меня это получилось…
У каждого из моих детей свои семьи. Ирина живёт в Пинске, а Саша, Миша и Вика – в Новополоцке. Часто ко мне приезжают. Вот и сегодня сын с зятем должны приехать, чтобы подправить забор. На праздники все стараемся быть вместе. У нас не застолья, а тихие семейные посиделки. Часто вспоминаем отца: что он говорил, что делал… Моего мужа уважали и на предприятии, и в деревне.
Для матери каждой ребёнок дорог. У меня хорошие дети, заботливые, уважают и не  забывают. А ещё у меня 8 внуков и 1 правнук. Теперь я живу жизнью детей и внуков…