На карте республики её и не отыскать, затерялась эта деревенька в глубине Россонского района. Но таких населённых пунктов, как Мариница, что на территории Янковичского сельского Совета, в Беларуси очень много.
Деревня встретила нас полуденным солнцем и пустынными улицами: практически всё небольшое население Мариницы в это время было на своих участках, кто-то работал на огороде, кто-то колол дрова, кто-то в тени на лавочке читал – одним словом, каждый при деле. Да и пойти в деревне особо-то некуда. Благо когда наступает вечер, можно собраться на «селе», чтобы рассказать о дне насущном, вспомнить о былом и просто поговорить о жизни. А вспомнить местным жителям есть о чём. Жаль вот только, что старожилы в деревню приезжают летом теперь уже на дачу, а из тех, кто в деревне живёт сегодня постоянно, осталась только одна семья.
Семья Лисовских, к которым мы направились, была в сборе – уже взрослые дети на протяжении долгих лет собираются летом в родительском доме. К сожалению, пять лет как нет с ними самого родного и близкого человека – главы семейства Павла Елисеевича, возле которого вращался весь мир семьи Лисовских. Свой разговор начала его старшая сестра Евгения Павловна.
– В этом доме жили наши бабушка с дедушкой Агафья Ивановна и Михаил Петрович Козловы, а мы с родителями на хуторе, что в нескольких километрах от Мариницы. После того как папа вернулся с Финской войны, мы переехали в деревню, перевезли свой дом и возле леса поставили его. Мариница всегда была маленькой, но очень красивой, – вспоминает Евгения Павловна. – Во-первых, благоприятное месторасположение: красивая природа, вокруг деревни лес, речка и три озера – раздолье для любителей эстетики…
В тот год, когда началась война, я окончила первый класс, мне было 9 лет. Страшная весть оборвала детские надежды на дальнейшую учёбу. Мне так нравилось постигать азы знаний, – рассуждает женщина, – как я радовалась, когда у меня родилась младшая сестрёнка, мечтала, как смогу её учить всему, что знала сама. Сознание людей от одного слова «война» поменялось не только у взрослых, но и у детей, думаю, что даже маленькие ребятишки в этот миг мгновенно повзрослели – детство оборвалось…
В сторожевой будке, которая в те годы была «центром Вселенной» для Мариницы, потому что именно там находился единственный телефон в деревне, как всегда дежурил дед Михаил, он и сказал жителям, что приходили чужие люди и сказали ему уйти. Это были немцы. Днём я и другие деревенские дети были в поле, когда в небе появились три самолёта: два русских и немецкий.
Видно было, что наши самолёты уже были подбиты, один мгновенно загорелся и упал прямо на шоссейную дорогу, а второй полетел в болото на мох. Вечером над деревней уже низко летали вражеские самолёты, нам казалось, что они просто ползали по земле, всё высматривали, позже по деревне поехали машины, начался обстрел. Если так можно сказать, то мы подготовились немного, – улыбается Евгения Павловна, а у самой на лице слёзы. – Всем селом копали в лесу землянку, чтобы спрятаться. Сюда мы бежали, когда поняли, что в деревне оставаться уже нельзя. Дорога до землянки мне казалась бесконечной, хотя от нашего дома она была не очень далеко, ведь, повторюсь, мы жили возле леса. В людей стреляли, одна пуля пролетела возле моей руки, но просто обожгла её, а ногу, мне казалось, я просто поранила по дороге, а оказалось – в ноге всю войну я пулю носила…
В лесу стали создаваться партизанские отряды. Как я уже говорила, деревня была небольшая, дворов двадцать пять, а из них семнадцать человек в партизаны ушли. Там был и мой отец, – вспоминает Евгения Павловна. – Мы, ребятня, про партизан ещё не знали, а вот дедушка не один раз мне говорил, чтобы я брала молоко, картошку и несла в лес. Я носила, оставляла в условленном месте и удивлялась, что наутро приходила уже за чистой посудой. Интересовалась у дедушки, куда всё исчезает, на что он мне говорил, мало ли кто забирает, сейчас много голодных людей ходит, может, кому и пригодится хлеб с молоком. А вот о том, что я делаю, просил никому не говорить. В деревне фашисты назначили старостой местного жителя, который немного знал немецкий язык, но он был неплохой человек. Помню, привёл к нам домой ночью русских военнопленных, бабушка обмывала их, помню, как сжигали их одежду в печке. Теперь я понимаю, что многие наши шли в полицаи только для того, чтобы как-то помогать русским. Говорят, что у немцев был врач русский, который скрывал свою национальность, но помогал советским солдатам. В 1942 году через деревню шла карательная экспедиция, с ближайших деревень привели людей, собрали односельчан и всех в один дом, обложили его соломой и облили бензином, но случай помог людям выжить.
Думаю, приказ «Отставить» был также благодаря связям с партизанами. Но вы знаете, – вспоминает женщина,– немцы, мне казалось, были более человечными, чем полицаи из Литвы. Однажды, поймав в лесу деревенских мальчишек, немцы не расстреляли их и не растерзали, как это делали полицаи, а побили палкой и говорили: « До матки!»
В 1943 году началось наступление наших войск, мы все ушли в лес. Деревню подожгли партизаны, чтобы немецкий гарнизон здесь не мог остановиться. В лесу мы пробыли зиму, – вспоминает женщина, – весной нас вывезли за линию фронта. Мы попали в Калининскую область, в город Западная Двина. Дорога до него была очень страшная. Я запомнила бомбёжки в Невеле – горят эшелоны, казалось, что земля под ногами горела. Сестра очень испугалась, она и по сей день ночью кричит, таково её детское впечатление от той жудкой картины.
В Мариницу мы вернулись, когда услышали по радио, что Россонский район освободили. Первым на родину приехал дедушка, а мы уже за ним отправились, – улыбается женщина. – Сначала жили в землянках, а потом потихоньку стали дома строить, сами женщины, старики, да иной раз солдаты нам помогали. Построили начальную школу, в деревне стал образовываться колхоз. Сколько радости было у нас, что наступило мирное время. И пусть всё приходилось начинать с ноля, но все старались, чтобы жизнь возрождалась. Сначала учились по газетам, военным журналам, позже и у школьников жизнь «заладилась», появились книги, тетрадки. Магазина как такового в деревне не было, появился ларёк, но он был по домам, сначала у одного хозяина, потом у другого. Жизнь налаживалась.
В семье Лисовских дети «выпархивали из гнезда» один за другим, оканчивали школу и разъезжались по городам. К сожалению, сегодня из пятерых детей осталось только четверо, старший брат погиб в аварии. Каждый год они собираются в родных стенах: сажают огород, ходят в лес за грибами и ягодами, просто отдыхают от городской суеты. Жизнь не очень баловала Лисовских – теряли близких и родных людей, переживали и радовались за успехи детей и внуков. Сегодня по всему миру разбросаны потомки Павла Елисеевича и Елены Михайловны Лисовских: Норвегия, Англия, США, Эстония, Украина – не перечислить всей географии их проживания, но каждый из них помнит тех, кто дал им жизнь.
Мариница собирает сегодня под своим крылом не только сторожилов, здесь покупают участки для дачи, ведь для этого в Маринице есть все условия: умиротворённая тишина и красивая природа вокруг. Рядом с деревней три озера – Страдонь, Звериное, Межно, река Дрисса – раздолье для любителей отдохнуть на лоне природы и просто посидеть возле речки с удочкой. Сегодня в деревню два раза в неделю приходит автомагазин, который снабжает жителей всем необходимым. Одним словом раздолье для любителей тишины и спокойствия. Здесь доброжелательные и гостеприимные люди, которые рады встрече с гостями. За лучшей жизнью люди убегают в города, но от современной цивилизации все таки скрываются в маленьких деревнях, и Мариница для этого прекрасный вариант.