В преддверии Дня Победы на электронный адрес нашей газеты пришло письмо от воронежских коллег. Журналист Галина Саубанова рассказала, что в их еженедельнике «Семёрочка» публикуются письма фронтовиков. В редакцию издания попала корреспонденция с фронта Константина Ивановича Жингеля. Их журналистам передала племянница жены Константина Ивановича. В одном из сохранённых писем фронтовика был адрес его родных: Витебская обл., Россонский р-н, п/о Соколище, колхоз «1-я Пятилетка», Жингель Ульян Иванович. Воронежская журналистка обратилась к нам с просьбой найти родственников Константина Жингеля.
Новость о родственнике
Жингель – фамилия не очень распространённая. А потому, сопоставив россонских носителей этой фамилии, мы тут же позвонили Юрию Жингелю. Наш звонок для Юрия Ульяновича стал неожиданным, он, затаив дыхание, выслушал информацию, которую нам предоставили воронежские журналисты, а затем пояснил:
«Мы знали, что у нас был дядя, который, окончив Горецкую сельхозакадемию, уехал в Москву на ВДНХ. Он там женился, однако с женой не успел познакомить родных – началась война. Во время войны он погиб. Бабушка получала фронтовую пенсию. Правда, мы все считали, что он погиб под Москвой, находясь в ополчении».
Такими фактами с нами поделился Юрий Жингель и попросил передать письмо, чтобы связаться с журналистами и найти родных. Юрий Ульянович пообещал, что обязательно расскажет читателям нашей газеты о судьбе своего родного дяди и его семьи.
С помощью наших воронежских коллег нам удалось узнать некоторые факты из биографии Константина Ивановича Жингеля, а также нам в редакцию передали тексты фронтовых «треугольников» и фото супругов (на снимке).
Недолгая дорога жизни
Константин Жингель – уроженец деревни Тетерино Россонского района. До войны успел получить профессию агронома в Горках. Со своей женой, Ириной Яковлевной Дугиль, познакомился в Москве на выставке ВДНХ, где она вела экскурсию. Поженились они в 1940 году и жили в Саратове.
Война разлучила супругов: Константин Иванович не попал в первый призыв, но отправился поднимать слабый совхоз. Видимо, хозяйство с помощью толкового агронома стало укрепляться, так как директор хлопотал о том, чтобы Константина не брали на фронт. Но в начале 1942 года 26-летнего Жингеля мобилизовали.
В действующую армию он попал не сразу: сначала обучался сам и обучал бойцов на химполигоне в Шиханах Саратовской области. Там перед отъездом на фронт его навестила жена. В конце июля 1942 года Константина Жингеля отправили в Сталинград. Он ехал через Саратов и успел передать посылку жене. Ирина Яковлевна переехала к сестре в Воронеж, где прожила всю оставшуюся жизнь.
Архивная справка
Константин Жингель, 1916 г.р., заместитель политрука. Последнее место службы – 76-ой укреплённый район. Боевые действия 76-го УР начались с 20 августа 1942 года, после того, как он убыл на Юго-восточный фронт, к Сталинграду. На фронте 76-ой УР занял рубеж обороны на правом фланге 57-й армии, укрепляя участок «Дубовый Овраг – восточный берег озера Сарпа – западный берег озера Цаца». С первых дней участия в обороне Сталинграда боевые порядки 76-го УР подвергаются натиску со стороны противника и успешно отражают неоднократные атаки 4-й танковой армии группы армий «Центр». Константин Жингель погиб 21 сентября 1942 года и был похоронен близ села Цаца Сталинградской области, Красноармейского района.
«Быть может,
мы ещё будем счастливы…»
Замполит Константин Жингель писал в годы войны письма жене Ирине. Фронтовые «треугольники» и фотографии в редакцию воронежской газеты передала племянница Ирины Жингель – Элеонора Яцко. Российские коллеги переслали тексты писем нашего земляка. Некоторые из них мы решили опубликовать.
«29.07.1942 г.
Моя родная и любимая Ириночка! Как мы были счастливы с тобой. Проведённые в Шиханах 4-е дня на всю жизнь останутся как дни блаженства, пылающие огромной любовью, которые никогда не забываются. 27-го в час ночи я последний раз прошёл по той дороге, где мы шли с тобой на станцию, а утром мы после жалобного паровозного гудка оставили Шиханы. Я вспомнил всё прекрасное, что было между нами, и спрятал глубоко в сердце с надеждой в будущем всё разделить с тобой, но совершенно в другой обстановке. Об этом я ещё так много, много напишу. Теперь я сижу на лужайке около ж.д. станции Пенза 2-я. Эшелон маневрирует, а мы все вылезли, разделись и начали загорать. Настроение у всех прекрасное, как будто перед нами предстоит какая-то прогулка, а не суровые бои. Теперь я буду писать тебе очень часто, чтобы ты не беспокоилась. Постараюсь использовать все возможности. Всё же, Ириночка, мы очень счастливы. Мы встретились с тобой в очень для нас дорогое время. После нашей встречи я теперь еду совершенно спокойно, с твёрдой надеждой после победы встретиться с тобой, с такой же дорогой и милой, как ты была в эти прекрасные дни. Ты была, есть и будешь единственным моим другом, покуда будет биться моё сердце и по артериям будет пульсировать кровь. Я верю в тебя, как в самого себя. В первый бой с врагом – за счастье нашей родины, за твоё счастье. Ты всегда будешь в моем сердце.
Желаю наилучшего тебе, счастья и здоровья. Мне очень хочется узнать, как ты доехала и как ты живёшь. Надеюсь вскоре получить от тебя весточку. Целую от всего сердца. Твой Костя».
«06.08.1942 г.
Ирёночек мой любимый! Подъезжал к Саратову, казалось, что обязательно ты должна быть в Саратове, в тресте. И, как только поезд остановился, с большим трудом получив разрешение, с товарищем скорее в путь. Время было очень ограничено, и, на наше несчастье, трамваи не шли в нашу сторону. Так мы пешью, вприпрыжку влетели в центр города. Он ушёл на квартиру, а я начал искать трест и твою знакомую. Всё же мне удалось её скоро найти. Мне страшно хотелось каким-нибудь образом передать тебе чай, который мне удалось достать на следующий день после твоего отъезда. И как хорошо всё получилось. Твоя знакомая меня хорошо встретила, и я надеюсь, что ты скоро получишь 150 гр. чая и кусочек мыла. Я очень буду доволен, если ты будешь пользоваться хоть маленькой, но моей посылочкой.
Оказывается, мы в Саратове стояли больше суток, но я никуда не ходил. Потом стали двигаться по ветке, которая идёт на Уральск, и вот уже сегодня в Урбахе. Нас обогнал пассажирский поезд на Елецк. Ведь это поезд, на котором я мог приехать к тебе, и осталось совсем не далеко. Но это мои мечты. Комвзвода пришёл и говорит, что в вагоне видел женщину, очень похожую на Ирину, но только с ребёнком. Конечно, это была не ты.
Ириночка! Ты только одна можешь понять те чувства, которые находятся в моём сердце для тебя. Всё как-то забывается, даже родина, но ты роднее и ближе всей родины. Ты теперь как символ моей жизни стоишь передо мной, хорошая, любимая Ириночка. Будь же счастлива и живи для меня. Быть может, мы ещё будем счастливы и нам суждено будет встретиться.
Привет твоим коллегам. Целую любимую Иринку. Костя».
«28.08.1942 г.
Моя любимая Ириночка! Не знаю, получила ли ты мои письма, но я о тебе теперь ничего не знаю. Это самое для меня несчастье – не знать, как живёт мой друг, мой любимый Ирёнок! Ведь прошло уже больше как полтора месяца после нашей счастливой встречи, и всё это время моя жизнь вертится, как в колесе. Отвратительная жизнь. Только глубокое чувство большой ответственности перед родиной, её опасность и невыносимое горе миллионов наших братьев, сестёр, отцов и матерей вселяет выносливость, выдержку и терпение.
Вот уже несколько дней, как я нахожусь на одном месте, готовый в любой час, в любую минуту вступить в смертельный поединок с врагом, этими нечеловеками. Жуткие картины встречаешь на каждом шагу, горящие сёла и местечки, душераздирающие крики и плач ни в чем не повинных детей и женщин, лишённых крова. Трупы замученных красноармейцев и мирных советских граждан, и всё это работа «цивилизованных» зверей. Как к ним можно относиться? Каждое сердце честного русского гражданина кипит от ненависти, кипит желанием, как бы побольше уничтожить немцев-грабителей. И действительно, каждый шаг движения их вперёд наталкивается на яростное сопротивление красных воинов. Сила ненависти пробивает и броню, и они погибают сотнями. Какая бы в данный момент обстановка ни была, но они уверенно, хотя медленно двигаются к гибели 2-й год. Красный (зачёркнуто) опять впишет героическую страницу в историю нашей страны. Вчера получили радостную весть. Наши собратья по оружию на Западном и Калининском направлениях ударили по-настоящему, уничтожив более 32 тысяч извергов, освободив огромное количество сёл (610) и городов, захватив огромные трофеи. Бомбардировка советскими самолётами Варшавы и английскими Берлина – это удары всё ближе, ближе к сердцу ядовитой змеи. Удар на Западе откликается на Юге.
Немного о своей жизни. Обстановка вокруг военная, окопы да блиндажи. Недалеко от самого фронта. Воздух дрожит от разрыва снарядов, бомб. Клубы дыма покрывают лазурный блеск заката, и даже солнце становится мрачным, как будто плачущим.
В рёве моторов и стонах взрывов слышен могучий бой двух миров, мира света и счастья и мира горя и тьмы. Обстановка меняет и обычаи людей: сплю днём, а кушаю ночью, вопреки всем правилам.
Но, несмотря ни на что, чувствую себя прекрасно и здоровьем, и тем более морально.
Не обижайся, дорогая Иринка, но последнее время о тебе стал меньше думать, больше думаю о том, как побольше фрицев уничтожить, – это, Ириночка, не в ущерб нашей любви и ненависти к врагу. Страшно хочется знать хоть несколько слов о тебе, как здоровье, твоё положение? Новости совхоза? Ириночка, пиши мне побольше, это будет свежий ветер в эту пороховую атмосферу. В настоящий момент у меня есть свободное время после тяжёлого труда.
Желаю успеха в труде, счастья и здоровья. Не волнуйся, всё будет в порядке. Если вернусь, так только с победой. Привет с фронта твоим коллегам, пусть лучше работают и не поддаются панике.
Целую любимую Ириночку, твой Костя».
